а служба в архиве— стала моей предпенсионной синекурой для инвалида, когда уже не мог полноценно выдерживать ритм оперативной работы.

Все воспоминания проносились в моей памяти как кино в ускоренном воспроизведении. При этом я четко ощущал чужое внимание в своей голове и как бы управляющее воздействие — на чем сосредоточиться, что пропустить, к какой теме перейти. Из меня словно вытягивали интересующую информацию — хотя почему «словно» — так это и происходило.

Через сколько времени я очнулся — сказать было трудно, но усталость ощущалась такая, будто пробежал в полной выкладке кросс по лесу. Голова шумела, во рту была горькая сухость, в общем, интервью прошло замечательно.

Колдунствующий мозголом все также сидел напротив меня, но уже с донельзя довольным видом:

— Да, не зря я протащил твою отлетевшую душу через грань миров сюда! Твой мир — ущербен, обделен или потерял магию, но голь на выдумки хитра. Кое в чем вы неплохо продвинулись. Жаль, ваши механизмы-вычислители недоступны мне здесь и сейчас в своем натуральном виде. Но ничего, функцию такого механизма с помощью ритуала выполнит твоя душа! Ты же не будешь против — помочь мне в одном величайшем свершении?

Готовность моя к предлагаемому свершению имела категорически отрицательные значения, но дальнейшие прения как-то не сложились. Еще один светящийся узор-руна прилетел мне в голову от чертового экспериментатора и издавать звуки я уже не мог. Еще одна руна — и я могу шевелить только глазными яблоками.

А дальше — все понеслось какими-то отрывками. Раз, пару пассов руками от перезревшего гаррипоттера и мое прокрустово ложе принимает горизонтальное положение. Два, вокруг моей головы зависают с дюжину полупрозрачных кристаллов, светящихся голубым цветом. Три, еще одна летящая руна распускает тонкие щупальца и соединяет ими парящие кристаллы с моей головой. Вы никогда не испытывали чувство, будто вам начинают сверлить череп сразу в нескольких местах? Мир вокруг свернулся в одну раскаленно белую точку, к которой извиваясь неслись с огромной скоростью вереницы незнакомых символов, а потом — темнота…

***

Я очнулся и застонал — тот же каменный каземат с тучкой-светильником и не думал меняться на мою привычную спальню. Но я жив и в данной ситуации это было главным. Разбитый, с оттр… измученным мозгом, но живой. Немного пошевелившись, я почувствовал, что ремни меня еще держат, но эффекта приклеивания тела к поверхности уже не было. Батарейка кончилась у гудвина, изумруды ему в почку! А где все?

Повернув голову насколько было возможно в сторону, обнаружил шокирующе занимательную картину. Мой знакомый незнакомец сидел, прислонившись спиной к стене, в углу этой треклятой порностудии. Балахон мага был уже потрепанным, в прорехах и в темных разводах, а, что самое занимательное — на горле моего экзекутора красовалась роскошная улыбка от холодняка. «Zed's dead, baby, Zed's dead»…

Одним мертвецом пейзаж, впрочем, не ограничивался. По всей комнате поломанными куклами были разбросаны тела людей, видимо, реконструкторов — кирасы и кольчуги на кожаных дуплетах погибших или тяжело раненых, перевязи с ножнами и главные вещдоки — шпаги, мечи, алебарды, у кого в руках, у кого в теле…

Вот это кино я тут пропустил! Д`Артаньяны на невском побоище! Куда я попал? Но попал точно — лужи крови, вонь от горелого мяса и от выпущенных кишок навевали не самые радостные воспоминания о собственном боевом прошлом.

Вдруг, из слепой для меня зоны, рядом с дыбой, до меня донеслись стоны и позвякивание металла.

— Артон!.. Артон! Ты жив, парень? Скажи что-нибудь! Слышишь? Мы почти успели… Я успел, — прохрипел мой возможный освободитель.

Но вот мой ли? Тело-то не мое! И насчет освободителя — кому и чему верить в подобной ситуации у меня никакой уверенности не было. Почивший поклонник Аненербе в сандаликах что-то говорил про отлов моей улетевшей души — я умер? Что меня связывает с этим молодым телом, где его старое, то есть, наоборот, молодое сознание?.. Тьфу, мистика с фантастикой. Ладно, перефразируя Владимира Ильича — реальность, это то, что дано нам в ощущениях, а ощущаю я себя живым и телом этим управляю.

Кстати, на имя Артон как-то странно откликнулась моя память… Или не совсем моя? Но имя получается мне знакомо и, вероятно, моему новому телу и принадлежит. А от самого Артона остались только воспоминания — где-то в глубине теперь уже моей памяти. Так, главное, не мудрить на этом этапе. Жив — отлично, не Констанция какая — тоже хорошо. Где я нахожусь, статус моего нового тела — ничего сейчас неизвестно. Значит, изображаем амнезию, благо, ее объективная причина вон в углу отдыхает! Да и имя сходно с моим настоящим — Антон, больше чем полвека — Михайлович.

— Кто здесь! — слабым голосом почти прошептал я.

— Артон, Артон! Это я! — искренне радовался собеседник.

— Артон? Ничего не помню… Меня так зовут? Что произошло? — закинул я наживку про потерю памяти.

— Артон, что с тобой сделали? Этот ублюдок Онорий! Проклятый чернокнижник! Я твой дядя — Тудор! Мне крепко досталось от этого мозголаза, не могу подняться. Ты цел? Мои ближники мертвы, некого позвать, остальные дружинники, надеюсь, добивают людей Онория на стенах башни… Ты можешь двигаться?

— На руках и на ногах ремни, освободиться не могу. Вроде бы сам цел, но голова как в тумане. Помню, как захвативший меня говорил, что я помогу ему в ритуале. Что произошло, почему я больше ничего не помню?

— Этот негодяй провел какой-то ритуал с твоим участием, но был ослаблен после него. Это и помогло справиться с ним, но большой ценой. Онорий захватил разум двух моих бойцов и натравил на нас же, а сам еще и долбил нас молниями. Если бы он не поймал случайный взмах алебарды своим горлом — боюсь все было бы еще хуже. Попробуй пережечь путы, если есть силы

— Как пережечь? — если бы я мог дотянуться до чего-нибудь пережигающего, то боль бы я уж вытерпел бы. Вот только тянуться — ремни не пускают. Дядя у меня оказался или шутником или противником логики.

— Артон, твоя же стихия — огонь! Даже если ты ничего не помнишь — нащупай источник внутри себя и осторожно пусти огонь в запястья. Попытайся!

Что, блин? Что там внутри меня? Некстати, вспомнились классики с «у мене внутре неонка» и изобретатель из штатовского боевика с термоядерным реактором в груди. Реактора у себя я не ощущал. Наверное, плутоний закончился. Хорошо, спокойно! Это не самое странное и невероятное за последние сутки. На задворках моего сознания брезжило понимание того, что я